Теоретики социал демократии. Национальные проблемы в работах идеологов германской социал-демократии

Наиболее авторитетным марксистским теоретиком в глазах западноевропейских социал-демократов долгое время являлся Карл Каутский. Между тем как раз в вопросах возникновения классового общества и государства взгляды Каутского, по существу, никогда не были марксистскими, о чем определенно свидетельствует он сам. Каутский относит оформление своей теории образования классов и государства к 1876 г., связывая ее с влиянием буржуазных социологов Людвига Гумиловича и Франца Оппенгеймера. Появившийся

в 1877 г. «Анти-Дюринг» Ф. Энгельса поколебал уверенность К. Каутского, но не заставил отойти от прежней позиции. В дальнейшем, когда Каутский перестал считаться, как прежде, с авторитетом Энгельса, он открыто противопоставил «гипотезе Энгельса» собственные взгляды. При этом, честно добавлял Каутский, «то, что мы здесь называли гипотезой Энгельса, было точкой зрения, которую разделял и Маркс» . Итогом работы Каутского в этом направлении явился изданный им на склоне лет двухтомный труд «Материалистическое понимание истории».

Гумплович, Оппенгеймер и воспринявший их теорию Каутский объясняли возникновение государства и классов исключительно завоеванием одних племен и народностей другими 20 . «Никогда и нигде,- подчеркивал Л. Гумплович,- государства не возникали иначе, как через порабощение чужих племен одним или несколькими союзными и объединенными племенами» .

Само по себе оформление раннеклассовых государств посредством покорения одних народов другими-факт, в котором нет ничего, что не вязалось бы с выводами К. Маркса и Ф. Энгельса о возникновении классового общества. Но, напомним, речь может идти лишь об окончательном оформлении процесса, начинающегося, несомненно, задолго до завоевания. Чтобы завоевать чужое племя и удержать его в своей власти, победители должны иметь готовый (пусть примитивный) государственный аппарат, какую-то военную организацию. Зарождение войска, чиновничества - явление, немыслимое без достижения определенного уровня производства, более или менее заметного накопления прибавочного продукта, т. е. само завоевание-тоже продукт экономического развития. Мало того. Даже мысль о подчинении чужого племени с целью заставить его работать на завоевателей не может прийти в голову членам общины равных; появление подобной идеи свидетельствует, что общинникам была уже знакома работа одних людей на других. Но это значит, что в данном обществе уже возникли отношения эксплуатации, есть классы - хотя бы еще слабо развитые, замаскированные пока первобытными формами социальной организации. Без наличия таких предпосылок объяснить факт завоевания одного племени другим нечем, кроме желания, возникшего, непонятно почему, в головах общинников.

К. Каутский отметил верно: Ф. Энгельс (в полном согласии с Марксом) как в «Анти-Дюринге» 1877 г., так и в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» 1884 г. подчеркивал, что образование классов теоретически предшествует созданию государства. Но Каутский не понял по-настоящему, что Энгельс говорит здесь о ранних стадиях

становления классов, т. е. о процессе в то время далеко не завершенном. Не поняв этого, Каутский принял за начало процесса позднейший качественный скачок, когда государство уже в основном оформилось и существование классов видно невооруженным глазом.

«Хотя эксплуатация появляется не только лишь благодаря государству и еще до появления государства существовал рабский труд и грабеж чужих племен,-утверждал К. Каутский,- однако внутри общины (к которой рабы не принадлежали) появление эксплуатируемых и эксплуатирующих классов произошло лишь в результате возникновения государств, в результате насильственного объединения побежденных племен в одно большое общество под господством победителей. С этого времени существуют эксплуататоры и эксплуатируемые внутри одного и того же общества. Государственная власть и до сих пор носит на себе печать этого своего происхождения и в последнем счете является основой всяких отношений эксплуатации внутри общества» 159, 146].

Все рассуждение-явно не марксистское: не государство-продукт непримиримости классовых противоречий, а классовые противоречия и эксплуатация - результат возникновения государства. Перед нами теория насилия, которую так убедительно опроверг Ф. Энгельс в «Анти-Дюринге». С этих исходных позиций, которых Каутский, по его словам, придерживался всю жизнь, он подходил к проблеме общественного строя стран Азии и Африки.

Необходимо оговорить, что Востоком К. Каутский не только специально не занимался, но и в своих общих трудах отводил ему крайне мало места. Но поскольку проблемам стран Востока почти не уделяли внимания и другие теоретики II Интернационала, даже отдельные высказывания Каутского имели для них серьезное значение и рассматривались как руководящие.

Смысл «теории насилия» - недооценка определяющей роли экономического фактора. Сторонникам этой точки зрения, естественно, импонирует взгляд, согласно которому восточное общество состоит из косных, не знающих внутреннего имущественного неравенства общин; государство там не связаноде с классами и играет самодовлеющую роль, т. е. господствуют, так сказать, отношения чистого насилия. Именно так воспринимал Каутский гипотезу азиатского способа производства, хотя у Маркса и Энгельса эта гипотеза отнюдь не означала недооценки экономического фактора. Для них, как мы видели, экономические отношения внутри гипотетического азиатского общества не были ясны; когда вопрос стал проясняться, они отошли от прежней гипотезы. Каутский же, на-

оборот, от первоначального варианта той же гипотезы пошел к идеалистической «теории насилия».

Изменение после открытия Моргана взглядов Маркса и Энгельса на восточное общество не прошло для Каутского незамеченным. Недаром он писал позже о «гипотезе Энгельса, Маркса, Моргана» . Тем показательнее, что К. Каутский через три года после появления книги Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» сформулировал свои взгляды по этому вопросу, совершенно не считаясь с концепцией Энгельса. К. Каутский в основном повторил описание «азиатского» общества, в общих чертах воспринятое К. Марксом и Ф. Энгельсом в 50-х годах. Восточное общество у него-конгломерат замкнутых общин, являющихся базой деспотизма; общинный строй- причина неизменности Востока. К. Каутский, в полном соответствии со старыми представлениями об азиатском строе, утверждал, что в восточном обществе «не существует сил, которые были бы в состоянии поднять его на более высокую ступень» .

Народные восстания на Востоке, по представлениям автора, вызывались лишь налогами. Правда, пытаясь все же согласовать «теорию насилия» с концепцией, развитой Ф. Энгельсом в «Анти-Дюринге», К. Каутский вначале пытался вывести объединение общин под одной властью не только из войн и завоеваний, но и из производства, обмена и особой роли для стран Востока искусственного орошения . Он писал также об «аристократии» восточных стран (воины, архитекторы, астрономы) .

Позже, отойдя открыто от марксизма, К. Каутский подправил свою первоначальную гипотезу, уменьшил роль в ней искусственного орошения (указав, что проблема не ясна), больше выпятил значение завоевания, поскольку «только завоевание давало центральной власти силу для регулирования водного хозяйства» .

Собственные немногочисленные высказывания по поводу традиционных социальных отношений в странах Востока, по-видимому, представлялись К. Каутскому развернутой теорией. Так, например, по утверждению Каутского^", он, отправляясь от мысли Маркса об исторической роли регулирования рек в Египте и Индии, установил: «То, что является правильным по отношению Нила и Ганга, правильно также по отношению к долинам Тигра, Евфрата, Янцзыцзяна и Хуанхэ; материальной основой не только Египетского и Индийского, но и Китайского и Месопотамского царств была отчасти необходимость регулировать течение рек, этим же надо отчасти объяснить возникновение восточных деспотий» .

Слово «отчасти», повторяемое Каутским, должно было подчеркнуть, что первое место принадлежит главному, с его точки зрения, фактору возникновения восточной деспотии - прямому насилию, завоеванию.

По существу, К. Каутский был если не одним из авторов гипотезы особого «азиатского» общества-на что он, кажется, претендует,- то, во всяком случае, человеком, возродившим эту отвергнутую К. Марксом и Ф. Энгельсом гипотезу и придавшим ей нематериалистические черты [см. также 160, 5-6, 50, 64]. В то же время характерна оценка Каутским древних средиземноморских обществ. «Сходство между героями Гомера и средневековыми рыцарями,- писал он,- не случайность, оно основывается там и тут на сходстве социальных условий. В гомеровской Греции, как и в эпоху христианскогерманского средневековья, главной военной силой были крупные землевладельцы, жившие не вознаграждением, шедшим от какого-нибудь военного начальника, но за счет труда своих крепостных» . Вместо «военной демократии» Л. Г. Моргана у К. Каутского в гомеровский период - «рыцари», «крепостные», «христианско-германское средневековье», т. е. феодализм. Здесь бесспорно влияние буржуазных историков, традиционно видящих феодальный строй всюду, где есть политическая раздробленность. Гносеологическая основа выводов, сделанная здесь Каутским, та же, что при характеристике им восточных обществ: теория насилия, переоценка надстроечных элементов (государство, централизация) и недооценка определяющей роли экономического фактора.

Другой крупнейший теоретик II Интернационала, Г. В. Плеханов, тоже писал о Востоке мало, хотя, пожалуй, несколько больше, чем К. Каутский, поскольку гипотеза особого «азиатского» общества серьезно занимала его в связи с проблемой общественных отношений дореформенной России.

Плеханов, как хорошо известно, пришел в марксизм из народничества. До 1883 г. он разделял общее всем народникам заблуждение об особой роли общины. Так, критически разбирая книгу Μ. Μ. Ковалевского, он утверждал, что община, как таковая, не несет в себе элементов разложения и что причины ее разрушения всегда лежат «не внутри, а вне общины» . Под внешними (по отношению к общине) факторами Плеханов понимал и завоевание одного народа другим, и политику государства.

Порвав с народничеством, Г. В. Плеханов в оценке общины и государства сохранил некоторые старые представления. В 1892 г. он, например, писал, что русская община в нынешнем виде создана политикой государства: когда-то земли на-

ходились в индивидуальном наследственном владении крестьянских дворов, но по мере развития государственной власти и чисто восточного деспотизма царей прикрепленные к земле крестьяне утратили свое исконное право на нее; она стала считаться не крестьянской, а государственной или, точнее, государевой. Новую же форму общины, считал автор, государство ввело насильственно [см. 236, 348]. При этом Плеханов сравнивал социальный строй царской России с обществом древнего Египта [см. 236, 346].

Г. В. Плеханов, хотя и критиковавший Л. И. Мечникова за прямое выведение им особенностей общественного строя из воздействия природного фактора, сам, как известно, грешил некоторым преувеличением роли географической среды. Это также во многом объясняет его приверженность гипотезе особого «азиатского» строя, согласно которой, как уже отмечалось, определяющую роль в его возникновении играли географические особенности восточных стран (включая, с его точки зрения, Россию).

Тотчас после знакомства Г. В. Плеханова с В. И. Лениным их взгляды на исторический процесс пришли в столкновение. Но лишь после раскола РСДРП, когда между двумя фракциями шла горячая дискуссия об аграрной программе русской революции, Плеханов придал своей концепции азиатского (и русского) общества законченный вид. В марте 1906г. в «Дневнике социал-демократа» он определил «старый порядок» в России как «московское издание экономического порядка, лежавшего в основе всех великих восточных деспотий», когда «и земля, и земледелец составляли собственность государства» . Возникновение такого строя в России он объяснял влиянием монгольского ига, принесшего «слишком много китайщины» . Основным источником, как можно судить по тексту «Дневника социал-демократа», автору служила «Всемирная география» Э. Реклю. Ссылаясь на рассказ последнего о провале реформ Ван Ань-ши в Китае XI в. н. э., Плеханов правильно заметил, что «анархист Реклю метит здесь в социал-демократов», стремления которых принимают в анархических головах вид китайского «коммунизма» . Тем не менее сам Плеханов не удержался от того, чтобы, в свою очередь, не козырнуть неудачей «национализации земли» в Китае как доводом против ленинского лозунга национализации земли в России. Плеханову мерещилось в случае национализации земли новое закабаление крестьян «Левиафаном-государством» .

В работе «Основные вопросы марксизма» Г. В. Плеханов сделал попытку опереться на К. Маркса в своем определении «азиатского» строя. Приведя известные положения об азиатском способе производства, выдвинутые Марксом в 50-х го-

дах XIX в., Плеханов, как и Каутский, не скрыл, что взгляды основоположников марксизма в этом конкретном вопросе претерпели, после исследования Моргана, существенное изменение. Г. В. Плеханов не стал, однако, в отличие от К. Каутского, противопоставлять свою теорию «гипотезе Энгельса, Маркса, Моргана», а нашел «более удобное» объяснение: «Надо думать (!-В. Н.), что когда Маркс ознакомился впоследствии с книгой Моргана о первобытном обществе, то он, вероятно (!-В. Н.), изменил свой взгляд на отношение античного способа производства к восточному. В самом деле, логика экономического развития феодального способа производства привела к социальной революции, знаменовавшей собой торжество капитализма. Но логика экономического развития, например, Китая или древнего Египта вовсе не вела к появлению античного способа производства. В первом случае речь идет о двух фазах развития, одна из которых следует за другою и порождается ею. Второй же случай представляет нам скорее два сосуществующих типа экономического развития. Античное общество сменило собою родовую общественную организацию, и та же организация предшествовала возникновению восточного общественного строя. Каждый из этих двух типов экономического устройства явился как результат того роста производительных сил в недрах родовой организации, который в конце концов неизбежно должен был привести ее к разложению. И если эти два типа весьма значительно отличаются один от другого, то их главные окончательные черты сложились под влиянием географической среды, в одном случае предписывавшей обществу, достигшему известной ступени роста производительных сил, одну совокупность производственных отношений, а в другом-другую, весьма отличную от первой» .

Выражения «надо думать», «вероятно» в приведенном отрывке наглядно иллюстрируют голословность утверждения Плеханова, будто его представление об античном и азиатском способах производства как о «сосуществующих» восходит к Марксу.

Не затрагивая в данном случае вопроса о том, насколько подобное размежевание способов производства по географическому принципу соответствует учению К. Маркса об общественных формациях (о чем см. выше) ограничимся констатацией бесспорного факта, что в нашем распоряжении нет ни одного, прямого или косвенного, высказывания К. Маркса или Ф. Энгельса, которое показало бы, что после 1880 г. они стали понимать азиатский способ производства как нечто параллельное античности.

Неясность, противоречивость собственных взглядов Г. В. Плеханова на «азиатское» общество видны на следую-

щем примере. В приведенном выше отрывке из «Основных вопросов марксизма» он, в полном соответствии с марксизмом, рассматривал феодальный способ производства как такой, логика развития которого ведет к буржуазной революции, к капитализму. Он противопоставлял феодализм - в этом отношении - «азиатскому» строю. В работе же «История общественной мысли в России», представляющей третье, наиболее голословное из всех выступлений Плеханова в защиту теории азиатского способа производства, говорилось, что «феодализм прошли также Египет, Халдея, Ассирия, Персия, Япония, Китай» . Феодализм подается здесь автором не как общественно-экономический строй, «подводящий к капитализму», а как государственно-политическая система, характеризуемая. политической раздробленностью. Поэтому получалось, что в периоды политической раздробленности общество указанных стран характеризовалось как феодальное, а смена раздробленности централизацией знаменовала якобы утверждение азиатского способа производства. Печальный случай, когда Г. В. Плеханов, блестяще отстаивавший в теории принципы исторического материализма, оказался на практике в плену идеалистической трактовки истории.

Если над К. Каутским и Г. В. Плехановым в какой-то мере тяготели пережитки их старых, домарксистских взглядов, то молодые революционеры, влившиеся в ряды международной социал-демократии в последние годы XIX в., естественно, были в состоянии, изучая теорию общественно-экономических формаций, брать взгляды К. Маркса и Ф. Энгельса в целом, сразу имели перед собой последние результаты, к которым основоположники марксизма пришли к концу жизни Маркса. Конкретную схему смены общественных формаций во всемирной истории эти молодые заимствовали, как правило, из «Происхождения семьи, частной собственности и государства».

На этой основе вначале строился «Краткий курс экономической науки» А. А. Богданова, имевший в конце XIX-начале XX в. в России широчайшее распространение: с 1897 по 1906 г. он издавался девять раз, а затем в 1919-1924 гг. выдержал, только официально, еще шесть изданий (фактически много больше). В первом издании (1897) , создававшемся на занятиях рабочих кружков в тульских лесах, автор воспроизвел, по существу, энгельсовскую «пятичленную» формулу (отсутствие пятой формации-социалистической-объяснялось цензурными причинами; она появилась в очередном издании лишь в годы революции 1905-1907 гг.) [см. 92, 278-285].

Но А. А. Богданов не остановился на варианте, данном в

первом издании. История колебаний автора, отражающая в то же время общие этапы его идейной эволюции, заслуживает внимания, поскольку концепция Богданова оказала позже влияние на часть советских авторов. Структура «Краткого курса экономической науки» постоянно менялась, но за основные варианты, резко отличающиеся друг от друга можно

Экономическая мысль западных стран включает и социал-демократические теории, которые разрабатываются идеологами социал-демократических, социалистических и лейбористских партий, входящих в Социалистический интернационал.

Экономические теории социал-демократии, выражающие тред-юнионизм, идеи «социального партнерства » труда и капитала, тесно связаны с буржуазной политэкономией, но не идентичны ей. Специфика социальной базы социал-демократического движения, складывающейся преимущественно из лиц наемного труда, его способность выражать некоторые текущие интересы трудящихся, глубокая внутренняя дифференциация в партиях Социнтерна обусловливают относительное обособление этих взглядов от концепций собственно буржуазной политэкономии, причем степень их обособления может увеличиваться или уменьшаться в зависимости от конкретно-исторических условий.

В социал-демократическом движении выделяются три основных идейно - политических течения течение, отражающее взгляды мелкобуржуазных, промежуточных слоев капиталистического общества, часто примыкает к позициям правого крыла, но проявляет сравнительно большую готовность к реформам тред-юнионистского характера. Левые социал-демократы, выражая настроения части рабочего класса, служащих и интеллигенции, высказывают негативное отношение к капитализму, нередко ссылаясь при этом на Марксов анализ механизма капиталистической эксплуатации, обнаруживают стремление к антимонополистическим преобразованиям и с этих позиций по многим проблемам критикуют буржуазных теоретиков.

Таким образом, экономическая идеология социал-демократии не укладывается в рамки ни буржуазной, ни мелкобуржуазной, ни пролетарской политэкономии, включая в себя элементы каждой из них, преимущественно первой и второй. На политику партий Социнтерна, особенно там, где они находятся у власти, оказывают влияние, как правило, правые или центристские воззрения.

В первые годы после второй мировой войны правые лидеры Социнтерна и его ведущих партий взяли курс на полный разрыв с марксизмом. В декларации Социнтерна 1951 г. марксизм был объявлен лишь одной из возможных идеологий социал-демократии наряду с различными буржуазными учениями, в том числе религиозного характера. Указанная декларация провозглашала «деидеологизацию » социал-демократии, фактически означавшую не отказ от всякой идеологии, а капитуляцию перед буржуазной политэкономией и философией. Как и в период относительной стабилизации капитализма 20-х годов, социал-демократы интерпретировали сравнительно благоприятную хозяйственную конъюнктуру 50 - 60-х годов как свидетельство «трансформации » капитализма в «бескризисное » общество, основанное на «социальной гармонии ». В декларации Социнтерна 1962 г. провозглашалось «устранение злейших пороков капитализма », в том числе массовой безработицы.

Однако в 70 - 80-е годы под воздействием углубления кризисных процессов «леидеологизация » сменилась «реидеологизацией », т. е. попытками вновь усилить специфику социал-реформизма по сравнению с собственно буржуазными теориями, особенно экономическими. «Реидеологизация » включает в себя «ренессанс марксизма ». Огульное очернение марксизма, типичное для периода «деидеологизации », в настоящее время непопулярно даже среди правых, а тем более центристских идеологов, формирующих официальные доктрины партий Социнтерна. Так, главный редактор теоретического органа СДПГ журнала «Нойе Гезелльшафт » подчеркнул, что «социал-демократия не может себе позволить и не позволит просто отвергнуть Маркса ».

Вынужденно отдавая дань некоторым аспектам деятельности К. Маркса, правые социал-демократы по-прежнему резко отвергают его революционные идеи научного социализма. Под флагом «ренессанса марксизма » они готовы допустить лишь обновленную разновидность «легального марксизма », приемлемую для буржуазии и призванную парализовать антимонополистические устремления левого крыла. Идеологи правой социал-демократии категорически отвергают марксизм как революционную, научную теорию рабочего класса. Так, известный деятель Социалистической партии Австрии не соответствует действительности».

Центристы, а также часть левых социал-демократов в действительности возрождают не марксизм, а традиционный ревизионизм, приспосабливая его к условиям современного этапа развития капитализма. В последние годы на страницах теоретических журналов СДПГ и СПА сторонники этих течений неоднократно высказывались за более активное использование в теоретической деятельности работ Э. Бернштейна и «австромарксистов ». Однако многие представители левых в социал-демократии не хотят довольствоваться новым изданием «легального марксизма », высказывая критическое отношение к бернштейнианству и другим разновидностям традиционного ревизионизма. Левые социал-демократы нередко подчеркивают непреходящее значение марксизма как теории, преобразующей мир в интересах рабочего класса и всех трудящихся.

К «реидеологизации » относится также признание социал-демократией на X конгрессе Социнтерна под давлением очевидных фактов констатировал, что социал-демократия до недавнего времени находилась в плену эйфорических иллюзий относительно изменившегося капитализма, которые теперь стали «грудой обломков ». С учетом этого предпринимаются попытки разработать новые антикризисные рекомендации, касающиеся экономической и социальной политики буржуазных государств.

Теориям социал-демократии в целом в значительной мере присущи многие пороки буржуазной экономической мысли: идеализм, метафизика, эклектизм, технологический детерминизм, меновая концепция. Вместе с тем ее идеи не лишены известного своеобразия. Так, буржуазная политэкономия абстрагируется от социальных аспектов капиталистического воспроизводства и преимущественно анализирует лишь количественные, функциональные взаимосвязи последнего, чтобы обойти антагонистические противоречия капитализма. Такой методологический прием получил в буржуазной литературе название «социальный вакуум ». Социал-демократы же не могут пользоваться этим приемом, ибо трудящиеся, идущие за ними, требуют ответа на острые социально - экономические вопросы. Поэтому в экономических теориях социал-демократии всегда содержится определенный анализ социальных, классовых проблем, хотя и с «примиренческих » позиций. Более того, левые социал-демократы пытаются частично использовать марксистскую методологию классового подхода, благодаря чему прослеживается антимонополистическая направленность их воззрений.

Экономические доктрины, пропагандирующие «демократический социализм » как модель «трансформации » капитализма, пронизаны идеями философии неокантианства о приоритете сознания над материей и формы над содержанием представляется ими как некий набор таких ценностей, как эталон для выработки позиции по текущим вопросам, как процесс решения «перманентной задачи », который никогда не доводится до определенного конечного состояния. Подобный подход позволяет трактовать даже довольно ограниченные реформы в рамках капитализма как меры социалистического характера.

Таким образом, под «демократическим социализмом » фактически понимается реформистски «улучшенный », «трансформированный » капитализм, базис которого изображается как «смешанная экономика » только потому, что сравнительно небольшая часть средств производства юридически закреплена за буржуазным государством. При этом игнорируется фактическое присвоение указанных средств производства буржуазией, прежде всего монополистической. Демократический социализм» преподносится как «третий путь » между капитализмом и реальным социализмом и подчеркивается, что эта традиционная идеологическая установка должна сохраняться и впредь.

Вместе с тем следует иметь в виду, что социал-демократия теоретически разрабатывает и в известной мере реализует такие проекты реформ, которые учитывают некоторые текущие нужды трудящихся и потому вызывают нападки со стороны буржуазных экономистов. Осуществление подобных реформ позволяет партиям Социнтерна распространять свое влияние на широкие слои трудового населения в капиталистических и некоторых развивающихся странах.

В 50 - 60-е годы лидеры социал-демократии отказались от выдвигавшегося в межвоенный период требования национализации основных средств производства. Для этого использовались известные теории «демократизации капитала », «народного капитализма », «революции управляющих », «социального рыночного хозяйства » и др. Причем проблемы собственности были объявлены в большинстве партий Социнтерна несущественными и утратившими свою актуальность.

В 70 - 80-е годы эти проблемы, напротив, выдвинулись в теоретических разработках социал-демократии на первый план. Указанные выше теории стали подвергаться критике, особенно левыми социал-демократами. Идеологи социал-демократии были вынуждены прямо или косвенно признать, что кризисные явления в экономике и политике тесно сопряжены с нарастанием социальной нестабильности, обусловленным углублением классового антагонизма между буржуазией и пролетариатом. Чтобы противодействовать этому процессу, социал-демократия теоретически разрабатывает и пытается в той или иной мере претворить в жизнь проекты «» по следующим направлениям.

Во-первых, в программных документах ряда партий Социнтерна и Союза социал-демократических партий стран ЕЭС, в многочисленных публикациях отдельных социал-демократов, особенно левых, содержатся положения о возможности и целесообразности увеличения государственного сектора путем частичной национализации крупной частной собственности или расширения действующих государственных предприятий. В первой половине 80-х годов социалистические партии Франции и Испании, находясь у власти, осуществили достаточно крупные мероприятия в области национализации монополистической собственности и расширения государственного сектора. С середины 80-х годов партии Социнтерна противодействуют политике реприватизации, проводимой неоконсервативными кругами во многих развитых капиталистических странах.

Во-вторых, рекомендуется расширить кооперативную собственность. Так, лидеры Лейбористской партии Великобритании Н. Киннок и Р. Хаттерсли в этой связи придают первостепенное значение развитию кооперативов рабочих и потребителей.

В-третьих, выдвигаются проекты реформ в духе концепции «функционального социализма » восходящей к бернштейнианству и наиболее подробно разработанной шведским социал-демократом Г. Адлером - Карлссоном. Данная концепция опирается на толкование собственности как чисто юридической категории в отрыве от ее экономического содержания. Теоретики «функционального социализма » утверждают, что за юридической оболочкой собственности стоит некий «набор функций » (производство продукта, инвестиции, техническое переоснашение производственного потенциалаи др.) и что капиталистическая собственность претерпевает существенную «трансформацию » в результате регулирования государством указанных «функций », иными словами, форм использования средств производства буржуазией и получаемых ею доходов. Поскольку «функции » выбирают произвольно, постольку социал-демократы получают возможность трактовать «функциональные » реформы как шаг к социализму или даже социалистическую акцию.

Правда, некоторые из рекомендуемых реформ противоречат узкокорыстным интересам монополистического капитала и учитывают текущие нужды трудящихся. Однако они не подрывают устои буржуазного общества и не обеспечивают реального продвижения к социализму.

В-четвертых, предлагаются модели паритетного «соучастия » представителей наемного труда в руководящих органах капиталистических компаний, создающие иллюзии «равного партнерства » пролетариата и буржуазии при фактическом сохранении за магнатами капитала их решающих прав.

В-пятых, выдвигаются проекты у работаюишх по найму.

Рассмотренные выше концепции «преобразования собственности изнутри », призванные вдохнуть новую жизнь в теорию «экономической демократии », предусматривают реорганизацию некоторых форм хозяйственного механизма, посредством которых экономически реализуется капиталистическая собственность на средства производства. Они преследуют цель создать у широких слоев пролетариата иллюзию прямого, непосредственного соединения их со средствами производства, отсутствия эксплуатации. Вместе с тем они содержат требования демократического характера, которые могут способствовать активизации антимонополистической борьбы рабочего класса, например, за расширение участия в управлении производством на уровне предприятий.

Столь же неоднозначны и противоречивы выдвигаемые социал-демократией концепции государственного регулирования экономики, связанные с предоставлением правящим кругам Запада эффективных антикризисных рекомендаций. Если до середины 70-х годов социал-демократия отдавала предпочтение форсированию экономического роста как главной цели государственной хозяйственной политики, то в дальнейшем, как подчеркивалось XV конгрессом Социнтерна «полная занятость » приобрела для нее «центральный приоритет ». Такой подход заметно отличается от ориентации буржуазных экономистов неоконсервативного толка, которые считают приемлемым довольно высокий уровень безработицы для ограничения заработной платы и роста прибылей крупного капитала.

Неоконсервативные воззрения, в том числе монетаризм и доктрина «экономики предложения », подвергаются резкой и подчас довольно убедительной критике со стороны социал-демократов. «Опасность неоконсервативных экспериментов, подчеркивает один из ведущих экономических экспертов СДПГ X. Крупп, состоит в том. что безуспешность таких замыслов обнаруживается только тогда, когда производственный потенциал безвозвратно разрушен и социальные структуры, которые нельзя восстановить, разбиты ». В противовес неоконсервативным концепциям «дерегулирования » социал-демократы, как правило, выступают за поддержание и дальнейшую активизацию экономической роли государства.

Инструментарий, рекомендуемый теоретиками социал-демократии для сокращения безработицы, стабилизации цен, обеспечения умеренного роста экономики с учетом качества жизни, выходит за рамки представлений буржуазных теоретиков - кейнсианцев, а тем более неоклассиков. Так для борьбы с безработицей предлагается в той или иной форме сократить рабочее время на одного занятого, увеличить долю государства в общем объеме инвестиций, развивать экономическое программирование. Голландский социал-демократ П. Калма, выражая мнение левых сил в партиях Социнтерна, подчеркивает, что усилия этих партий «должны быть направлены на формирование демократического планирования ». Концепции демократического планирования левой социал-демократии имеют антимонополистическую направленность и во многом соприкасаются с экономическими программами коммунистов стран Запада.

Сознавая, что корни инфляции следует искать в засилье монополистического бизнеса, идеологи партий Соинтерна нередко рекомендуют ввести те или иные формы общественного контроля над ценообразованием в крупных фирмах. В отличие от буржуазной политэкономии для этих теорий в целом характерны в 80 - е годы не восхваление милитаризации как мнимого средства оживления экономики, а, напротив, выявление ее негативных последствий для хозяйства и доводы за ограничение военных расходов для решений экономических и социальных проблем. Так, видный теоретик лейбористской партии Великобритании С. Холланд подчеркивает, что военные расходы «означают размещение крупных ресурсов в секторах промышленности, которые не приносят прямой отдачи ». Они также Усугубляют дисбаланс между отстающими и технологически передовыми отраслями. За некоторым исключением затраты государства на разработку новых вооружений имеют тенденцию уменьшать государственную помощь на цели модернизации и диверсификации кризисных секторов промышленности в контексте их региональных проблем».

Модели регулирования и «планирования » теоретиков социал-демократии часто воплощаются не более чем в полумерах. Вместе с тем реализация подобных моделей иногда дает больший эффект по сравнению с рекомендациями буржуазной политэкономии, особенно ее неоконсервативных течений.

В экономических теориях современной социал-демократии большое внимание уделяется мирохозяйственным проблемам. Так, ее руководство сознает, что противоречие между интернационализацией процессов капиталистического воспроизводства и попытками регулировать эти процессы преимущественно национально - государственными средствами в 70 -80 - е годы резко обострилось и является ныне одним из главных факторов углубления циклических и структурных кризисов, усложнения форм регулирования хозяйственной системы капитализма. Оно выступает как один из активнейших поборников развития интернациональных форм государственно - монополистического регулирования. Причем такие формы призваны, частично учитывать специфические интересы и требования развивающихся стран, чтобы гарантировать удержание последних в мировом капиталистическом хозяйстве.

Отношение социал-демократии к реальному социализму по-прежнему во многом предопределяется стремлением идеологически отмежеваться от реального социализма. В некоторых документах, например в программе социал-демократической партии Швейцарии, утверждалось, что «с точки зрения демократического социализма советскую систему нельзя охарактеризовать как социалистическую ». Социал-демократы нередко склонны оценивать состояние и перспективы социалистической экономики, ход ее перестройки в СССР сквозь призму искаженных представлений буржуазной «советологии ».

Вместе с тем лидеры социал-демократии вынуждены учитывать глубокую заинтересованность широких слоев населения капиталистических стран в укреплении мира и в целом позитивно подходят к развитию экономических отношений между государствами двух систем3. Как правило, социал-демократические идеологи, особенно в Западной Европе, оценивают экономические связи Восток -Запад как взаимовыгодные и нередко подвергают аргументированной критике измышления буржуазных экономистов, будто бы лишь Восток извлекает односторонние выгоды из этих связей. Так, большинство партий Социнтерна заняло негативную позицию по поводу американских экономических «санкций » в отношении социалистических стран.

В целом в 70 - 80-е годы относительное обособление экономических концепций социал-демократии от теории буржуазной политэкономии усилилось. Это один из важных факторов, благоприятствующих более тесному взаимодействию коммунистов и социал-демократов, несмотря на идеологические расхождения между ними, в борьбе против гнета монополий, за мир и социальный прогресс. «Непредвзятое ознакомление с позициями и взглядами друг друга, безусловно, полезно и для коммунистов, и для социал-демократов. Полезно, прежде всего для активизации борьбы за мир и международную безопасность », отмечалось в Политическом докладе ЦК КПСС XXV съезду партии.

Теоретики социал-демократии в только что возникших социали­стических партиях отходили от марксистской концепции революции и «переходного» государства, т.е. диктатуры пролетариата. Они сдела­ли акцент на повседневную борьбу за улучшение жизни пролета­риата при сохранении стратегической цели - построения социализ­ма, которое отодвигалось в далекое будущее. Лидер Вильгельм Либкнехт. Интеграции рабочего класса в политическую систему капитализма, о приобретении им власти в буржуазном государстве, используя для этого возможности буржу­азной демократии. Карл Каутский утверждал, что цель политиче­ской борьбы социал-демократов состоит в «завоевании государст­венной власти посредством приобретения большинства в парла­менте и превращения парламента в господина над правительством. Но не в разрушении государственной власти». Переосмысливается классовая природа государства как вырази­теля исключительно интересов буржуазии, определяются пути рас­ширения его социальных функций, что и отражается в появлении теорий социального государства и социальной демократии. Идеи социальной демократии, которые открывают широкие возможности политического участия пролетариата в отстаивании собственных интересов с помощью институтов представительства, создания раз­ветвленной системы социальных гарантий, были весьма распро­странены в Германии. Фердинанд Лассаль (1825-1864) был основателем первой социалистической партии в Германии в 1863 г. - «Всеобщий герман­ский рабочий союз», которая имела четкую программу и устав, жесткую партийную дисциплину. Ф. Лассаль сформулировал теорию социального государства. Идеология социальной де­мократии Ф. Лассаля противоречива: теоретически Она основана на классическом марксизме и в качестве программной цели предполагала революционное низвержение капитализма пролетариатом и построе­ние социализма, однако практическая деятельность партии сводилась к реформированию буржуазного общества с помощью легальной парламентской борьбы, социализации гражданского общество при сохранении его основ. Для восстановления идеальной сущности государства, по Ласса-лю, не следует прибегать к насильственной пролетарской револю­ции. Лассаль стремился соединить социализм с идеей демократии. Борьба за всеобщее избирательное право и завоевание парламентского большинства рабочим классом означала для него одновременно борьбу за социализм.

Идеология социальной демократии сложилась из ряда идей и стремлений первой половины XIX в. Еще тогда зародилась идея государства, помогающего трудящимся осуществить глубокий общественный переворот. Для этого государство должно стать демократическим, со всеобщим избирательным правом, без каких бы то ни было имущественных цензов. Такое государство, как предполагалось, окажет помощь наемным рабочим в организации производственных мастерских, коопераций, объединений, которые постепенно вытеснят буржуазию из всех сфер экономической деятельности.

55. Идеология «нестяжательства».

Формирование официальной идеологии Московского государства происходило в борьбе с различными идеологическими течениями. Оппонентом существующей светской и духовной власти Московского царства выступало «нестяжательство» - идеологическое течение, которое развивалось в рамках русской православной церкви во второй половине XV - начале XVI в. Свое название оно получило из-за того, что проповедовало бескорыстие (нестяжание), призывая монастыри отказаться от владения каким-либо имуществом (селами, земельными угодьями). В нестяжательстве выделяют два течения - духовное и обличительное. В основе мировоззрения нестяжательства лежит идея бескорыстной жизни, освобожденной от стремления к материальному богатству. Подлинная жизнь, соответствующая природе человека, - это жизнь его духа. Надлежащее устройство своей внутренней, духовной жизни требует от человека, помимо прочего, достижения определенной степени свободы от внешнего мира, в том числе и от различных мирских благ. При этом нет необходимости стремиться к полному освобождению от внешнего мира, важно, чтобы он не мешал внутреннему самоусовершенствованию человеческой личности. Бескорыстие было одним из необходимых условий праведной жизни, т.е. жизни «по закону Божию и преданию отеческому, но по своей воле и человеческому помыслу». Монахи, по учению Нила, должны вести аскетический образ жизни, отказаться от обладания имуществом, т.е. от личного стяжания. Одновременно он осудил и стяжание монастырей. Богатым монастырям он противопоставлял небольшие скиты с несколькими монахами, в которых монахи должны были содержать себя собственным трудом. Однако нестяжание - лишь одно из условий праведной жизни. Необходимо, чтобы и внешний мир, т.е. государство, общество, Церковь были организованы так, чтобы соответствовать этой жизни. По мнению нестяжателей, официальная Церковь препятствует праведной жизни, поэтому они выступали за создание новой Церкви. Эта Церковь должна была объединить людей, видящих в служении Богу не средство достижения для себя материального богатства и высокого социального статуса, но путь праведной жизни, т.е. жизни по заповедям, провозглашенным Христом, по нравственным началам, соответствующим природе человека. Внутри этой Церкви должен был господствовать культ человеческого разума и истинного Священного писания, а также дух личной свободы, отвергающий подчинение человека человеком, признающий его ответственность только перед Богом. Принцип свободы совести допускался нестяжателями лишь в пределах православной религии, в отношении иных конфессий они были нетерпимы.

56. Развитие концепции «Москва-третий Рим» в России.

в начале XVI Филофей - псковский монах в теории "Москва - третий Рим".- история человечества представляет собой историю трех великих всемирных государств, чье возникновение, возвеличение и дальнейшая судьба направлялись волей бога. Первое из них (Рим) пало из-за ереси. Второе (Византия) было завоевано турками из-за греко-католической унии 1439 г., заключенной на Флорентийском соборе. Третьим Римом после этого стала Москва - хранительница православия. Она будет им до предначертанного богом конца света. В теории "Москва - третий Рим" можно усмотреть определенный внешнеполитический аспект: Московское государство не только великое, независимое государство, но и государство, которое может претендовать на объединение под своей властью всех народов, исповедующих православную веру. Именно этот аспект вызвал ожесточенное сопротивление удельных князей и боярства. Вокруг него разгорелась острая идейная борьба, принявшая при Иване III религиозную форму и продолженная при Иване IV уже со светскими аргументами Концепция "Москва - третий Рим" Свою политическую концепцию, определявшую источники, законность и сферу деятельности государственной власти в отношении подданных и главнейших институтов государства, Филофей завершил конструкцией "Москва - третий Рим". Она не стоит отдельно от его взглядов, а вытекает из них и как бы является их логическим обобщением. Анализ современных мыслителю событий, определявших судьбу его родины в острополитических ситуациях конца ХV - начала ХVI вв., приводит автора к мысли, что именно сейчас наступил тот момент, когда на Россию обратилось высшее Провидение с целью определения ее дельнейшей судьбы. Эта судьба не может представляться религиозному мыслителю отдельно от судьбы православия, ибо только верное ему государства может стать объектом промысла Божьего и в данный момент есть все доказательства, что таким царствием является Россия. "Два убо Рима палоша, а третий стоит, а четвертому не быть". Величие и славу России Филофей образно сравнивает с величием и славой Рима и особенно Византии, которая издавна в глазах всех русских считалась могущественным и блестящим государством.По концепции Ф, центром православия может стать лишь политически суверенное гос-во, пользующееся всеобщим уважением и обладающее достаточной силой, чтобы защитить святыни и оказать помощь их почитателям.

2. Австромарксизм

3. Французские социалисты

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИДЕИ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ

1. Германские социал-демократы

На эволюцию экономических концепций германской социал-демократии большое влияние оказала обстановка, сложившаяся в Германии в результате ее разгрома в первой мировой войне, а также вследствие поражения Ноябрьской революции 1918 г. В подавлении выступлений революционных рабочих и матросов значительную роль сыграли правые лидеры социал-демократии. Поскольку большая часть левых социал-демократов перешла в КПГ, в рядах социал- демократической партии возобладали правые и центристские силы. Позицию в центре или несколько правее него СДПГ заняла в Социалистическом рабочем интернационале, созданном в 1923 г. и функционировавшем до начала второй мировой войны.

Экономические воззрения представителей СДПГ развивались в тесной связи с австромарксизмом, ибо между германской и австрийской социал- демократией сохранялись традиционно прочные отношения. Так, Р. Гильфердинг, занимавший в 1923 и 1928-1929 гг. пост (министра финансов Германии и являвшийся одним из лидеров СДПГ, начинал свою карьеру теоретика в рядах австрийской социал-демократии.

Курс руководства СДПГ на содействие стабилизации капитализма как предпосылки врастания в социализм, который проводился вплоть до прихода к власти фашистов, нашел соответствующее преломление в идеологии. Негативное отношение к экономическим и политическим преобразованиям в СССР заняли важное место в воззрениях идеологов этой партии уже к началу 20-х годов.
Вместе с тем.выдвижение лидерами Коминтерна тезиса о «социал-фашизме» применительно к социал-демократии дало идеологам СДПГ повод для оправдания перед широкими массами трудящихся, поддерживающих эту партию, своей линии на отмежевание от КПГ, что и использовали для захвата власти Гитлер и его окружение.

Объектом особенно резкой критики со стороны идеологов СДПГ в рассматриваемый период явилось учение о диктатуре пролетариата, получившее всестороннее обоснование в работе В. И. Ленина «Государство и революция». В двухтомном труде «Материалистическое понимание истории», опубликованном в
1927-1929 гг. Каутский объявил диктатуру пролетариата «случайным выражением» у Маркса.

Данная книга долгое время оценивалась в советской литературе как свидетельство полного отречения К. Каутского от марксизма. Такая оценка представляется преувеличенной и упрощенной. Каутский подверг пересмотру основы марксистского учения о происхождении государ ства, связал возникновение государства с внешними завоеваниями, т. е. с факторами внеэкономического характера. Однако во многом позиции Каутского сохраняли марксистский характер, их можно оценивать как социал-демократическую интерпретацию марксизма.

Идеологи германской социал-демократии рассматривали опыт Великого
Октября как обусловленный лишь специфическими условиями царской России и потому не представляющий никакого интереса для «цивилизованных» стран.
Последние, по их мнению, пойдут по пути постепенного «врастания» капитализма в социализм. Именно в этот период возникают теории
«организованного капитализма» и «экономической демократии».

На Кильском съезде СДПГ (1927) Р. Гильфердинг ваявил, что
«организованный капитализм» означает «замену капиталистического принципа свободной конкуренции социалистическим принципом планомерного производства.
Это планомерно, сознательно управляемое хозяйство подчиняется возможности сознательного воздействия со стороны общества посредством государства»2.
Постепенное перерастание «организованного капитализма» в социализм
Гильфердинг считал возможным на основе использования рабочим классом механизма буржуазного парламентаризма и демократического государства, которое трактовалось как выразитель интересов всего общества. Важное значение придавалось также развитию «экономической демократии». С этой концепцией кроме Р. Гильфердинга выступали также Ф. Нафтали и Ф. Тарнов.

Идеологи «экономической демократии» высказывались за перенесение на экономику принципов буржуазно-парламентской демократии. В этой связи выдвигалось два лозунга: «контроль монополий и.картелей при полном участии профсоюзов» и «объединение отраслей промышленности в самоуправляющиеся образования». Они дополнялись требованиями дальнейшей демократизации капитала путем выпуска мелких акций для рабочих и служащих, привлечения представителей профсоюзов в правления акционерных компаний, создания региональных и общенациональных экономические советов с равным участием представителей государства, буржуазии и профсоюзов.

Привлечение представителей рабочего класса к участию в управлении капиталистической экономикой на различных уровнях, хотя и не означает установления власти народа (а именно такой смысл имеет слово «демократия») над экономикой, действительно может привести к ограничению прерогатив крупного капитала. Именно поэтому германские капиталисты встретили идеи
«экономической демократии» настороженно или неприкрыто враждебно. Для иx реализации было необходимо разработать широкую программу политической борьбы, в которую следовало вовлечь различные отряды рабочего класса и других демократических сил. Однако идеологи СДПГ возлагали главные надежды на механизмы буржуазно-парламентской системы, которые в то время не могль обеспечить претворения в жизнь радикальных демократических реформ.

Намерения Ф. Нафтали при помощи «экономической демократии» «сошуть» капитализм до того, как последний будет сломлен3, на деле оказались лишь сосудами. В условиях резкого обострения классовых антагонизмов в Германии в конце 20-х-начале 30-х годов теория «экономической демократии» оказалась далекой от реальной действительности. Однако основные положения ее в послевоенный период вновь получили широкое распространение в СДПГ.

В условиях кризиса 1929-1933 гг. идеологи СДПГ предприняли значительные усилия для разработки рекомендаций государству, нацеленных на преодоление кризиса, особенно на уменьшение безработицы.

Р. Гильфердинг сформулировал ряд предложений по борьбе с кризисом, подчеркнув, что особую роль в его углублении сыграли отход от золотого обеспечения рейхсмарки и многих других валют, а также.кредитные рестрикции. Он подчеркивал, что если капиталисты хотят «оставаться в рамках капиталистической системы то должны по меньшей мере применять травильные капиталистические методы, т. е. правильную с международной точки зрения банковскую политику»4. В этой связи Гильфердинг требовал от американских и французских банков прекратить накопление золота и предоставить его для преодоления (Кризисов в Германии и Великобритании.

Широкую известность получил разработанный социал-демократами антикризисный план Войтинского-Tapнова-Бааде («ВТБ-план»), который поддержали многие профсоюзы. Он предусматривал выделение 2 млрд рейхсмарок по сути дела методами дефицитного финансирования, которые впоследствии стали применяться во многих капиталистических странах в соответствии с теорией Кейнса для проведения общественных работ по линии государственных железных дорог и почты, а также некоторых других корпораций, имевших публично-шравовой статус. Подобные меры, как предполагали авторы «ВТБ- плана», могли бы обеспечить занятость примерно 1 млн безработных. Они рекомендовали сделать акцент на мероприятиях именно в сфере инфраструктуры, в которой экономическая активность особенно резко сократилась под воздействием кризиса, что негативно сказалось и на конъюнктуре в смежных отраслях. На осуществление указанных мероприятий.Рейхсбанку предлагалось выделить долгосрочный кредит под низкий процент посредством дополнительной бумажно-денежной эмиссии без соответствующего покрытия.

Идеи, сформулированные в «ВТБ-плане», были широко известны и за пределами Германии. Они принимались во внимание идеологами «нового курса»
Ф. Рузвельта, а также Дж. М, Кейнсом при разработке его «нового экономического учения».

Экономическая идеология СДПГ межвоенного периода внесла определенный вклад в развитие мировой экономической мысли. Несмотря на известную непоследовательность, она во многом подготовила те прогрессивные экономические преобразования, что проводились после второй мировой войны социал-демократическими правительствами ряда ведущих капиталистических государств.

2. Австромарксизм

Австромарксизм - условное обоздачение теорий, имевших хождение,в
Социал-демократической рабочей партии Австрии (СДРПА). Его ооновы были заложены еще до первой мировой войны. В рассматриваемый период австромарксизм попытал на себе воздействие революционных событий Великого
Октября в России, частичной стабилизации капитализма и потрясений экономического кризиса 1929-1933 гг. Экономические теории австромарксоизма формировались в весьма разнопланавой политической ситуация Первой австрийской республики (1918-1938), когда СДРПА участвовала в правительственной коалиции (1918-1920), была в оппозиции в 1период относительного равновесия классовых сил (до последней трети 20-х годов) и, наконец, в жестокой конфронтации с буржуазией, подавившей восстание военной организации СДРПА (февраль 1934 г.). Наибольший вклад в развитие экономических концепций австр6-марксизма межвоенного периода внесли О.
Бауэр и К. Реннер, а также супруги О. и К. Лейхтер.

Хотя австромарксисты приветствовали Великий Октябрь, для своей страны они видели иной путь перехода к социализму. В произведении «Путь к
.социализму» (1919) Бауэр рассматривает социальную революцию как длительный процесс социально-экономических преобразований - «дело созидательной организаторской работы... результат многолетнего труда»5. При этом.нет необходимости лишать буржуазию средств производства. Главной угрозой Бауэр считал экономический хаос и анархию в промышленности.

Бауэр постоянно подчеркивал, что построение нового, в его понимании, общества возможно посредством создания уже при капитализме «очагов социализма». Рост числа таких очагов, полагал теоретик СДРПА, может привести к появлению социалистического общества без коренной ломки сложившихся производственных отношений. Главным элементом этого пути Бауэр считал процесс обобществления («социализации»). Разрабатывая теории в этом русле, он стремился учесть некоторые концепции прежних реформистских течений (гильдейцев), а также опыт большевиков. Так, среди «источников ядей социализации» он назвал «первые мероприятия большевиков в области организации народного хозяйства»6.

Однако по существу бауэровская социализация противопоставлялась тому, что осуществлялось большевиками. Не соглашаясь с методами общественных преобразовании в Советской России, Бауэр категорически возражал против насильственной экспроприации частной собственности. Вместо нее он предлагал ввести «социальный» механизм налогообложения капитала, с помощью которого частная собственность могла бы постепенно эволюционировать в
«общенародную».

В. И. Ленин, ознакомившись с некоторыми работами Бауэра, подверг их серьезной критике, считая, что австромарксистская социализация отвлекает пролетариат от революционных действий. Вариант социализации Бауэра он называл оторванным от реальности7. Практика как австрийского государства, так и других стран Западной Европы, по твердому убеждению В. И. Ленина, в то время,не давала оснований для подобных планов.

Став оппозиционной, СДРПА не только не утратила интерес к вопросам экономической теории, но, напротив, усилила разработку многих хозяйственных проблем. Улучшение к середине 20-х годов экономической конъюнктуры давало основание рассматривать многие вопросы с точки зрения ключевого тезиса австромарксизма - о возможности эволюции капитализма в социализм. Эта тенденция прежде всего довлела над авсгромарксистским пониманием вопросов собственности на средства производства, считавшиеся главным условием грядущих социально-экономических преобразований.

Наиболее ярко данная тенденция прослеживалась в произведениях К.
Реннера. В работе «Теория капиталистического хозяйства: марксизм и проблемы социализации» (1924) Реннер утверждал, что экспроприация вредна для э.коном.ики, ибо приводит к тому, что производственный процесс прерывается и исчезает заинтересованность в получении прибыли. Экспроприацию крупного капитала он считал возможным заменить «справедливой демократизацией собственности». Это, по словам Реннера, тем более полезно, ибо функции собственности, даже независимо от воли социалистов, подвержены позитивным
.изменениям. Важной предпосылкой обобществления он считал «организацию мздрового рынка» (прообраз будущей капиталистической интеграции), развивая высказанную им еще в годы мировой войны концепцию Соединенных Штатов
Европы8.

Позиции по проблеме обобществления были отражены и в основном теоретическом документе СДРПА межвоенного периода-Линцской программе 1926 г. В ней был четко зафиксирован принцип сосуществования частной и общественной форм собственности. Такой вывод выглядел двусмысленно на фоне достаточно резкой критики негативных черт капиталистического способа производства. В программе говорилось о «невыносимой экономической диктатуре финансового капитала, крупных национальных и международных картелей и трестов», о «возмущении масс господством капитала над производством», о
«стремлении масс вырвать у капитала средства производства и обмена, сделать их достоянием народа». Однако о том, каким обраэо.м следовало осуществлять
«справедливую демократизацию собственности», говорилось крайне расплывчато.
Акценты делались на то, что уже при капитализме «капиталистическая собственность лишается своих первоначальных функций»9. Главным методом лишения капиталистической собственности своих функций австро-марксисты считали систему «экономической демократии», о чем писал в работе «Пути осуществления» (1929) К. Реннер. «Экономическая демократия, - утверждал он,
- перенимает функции, которые до того считались неотъемлемыми прерогативами государственной властию...»10 Носителями этих функций должны были стать, по Реннеру, прежде всего производственные советы на промышленных предприятиях, возникшие в годы революционного подъема.

Ряд конкретных положений относительно этих органов производственного самоуправления содержались и в Линцокой.программе. В ней проблема экономической демократии рассматривалась прежде всего применительно к государственному сектору экономики, который благодаря демократизации производственного процесса должен стать показательным для экономики в целом. Это будет способствовать, полагали австромарксисты, осознанию трудящимися всех преимуществ экономики, находящейся в руках государства.

Концепция «экономической демократии» не вызывала в принципе возражений и у теоретиков австромарксизма левого направления. По их мнению, производственные советы не дзлж.ны переходить на путь классового сотрудничества с капиталом. Кроме того, демократизация в экономике, не должна, полагали левые, понижать революционный дух пролетариата, его способность использовать активные формы классовой борьбы. Так, К. Лей-хтер, работавшая в государственных экономических учреждениях, считала, что производственные советы должны выполнять «двойную функцию» - заботиться об шнтересах трудящихся и одновременно готовить их к борьбе за изменение существующих общественных отношений. Однако в том виде, в како;м производственные советы существовали в Австрии, они не были готовы к выполнению своих функций. Лейхтер признавала, что вообще «возможности экономической демократии в условиях капитализма чрезвычайно ограничены».

Кризисные потрясения, охватившие с конца 1929 г. капиталистический мир, не обошли стороной и Австрию. Безработица, которая и в годы относительной стабилизации капитализма была типичной для страны, превратилась для трудящихся в подлинное бедствие. К началу 1932 г. почти каждый десятый житель Австрия не имел работы. Свертывалось производство прежде всего в такой важнейшей отрасли национальной экономики, как металлургическая промышленность. В этих условиях теоретнки австромарксизма, исходившие в своих прежних концепциях из благополучного развития народного хозяйства, оказались перед необходимостью детального анализа новой ситуации для того, чтобы предложить пути преодоления кризиса, начать поиски и.ных, чем прежде, путей «эволюции» в социализм.

В работе «Рационализация - ошибочная рационализация» (1931), написанной по горячим следам кризиса, О. Бауэр попытался рассмотреть это явление, исходя из теории циклического развития капиталистической экономики. Одной из главных причин, обусловивших экономическую катастрофу,
Бауэр считал вызванное бурным развитием техники перепроизводство промышленной продукции, не вместившееся в рамки традиционного капитализма.
В свою очередь одной из причин кризиса перепроизводства он считал бесплановость капиталистической экономики. Хотя в оценке конкретных причин кризиса Бауэр, как и большинство теоретиков других социал-демократических партий, не дал полной, всеобъемлющей картины, однако он четко указал, что это разрушительное яяление означает одновременно и идейно-политический кризис экстуататорского общества. В своей речи на съезде СДРПА (1932) Бауэр отмечал, что «доверие трудящихся масс к капитализму разрушено и не может быть восстановлено»12.

Теоретик австромарксизма сделал в этой речи вывод о том, что кризис рубежа третьего и четвертого десятилетий XX в. окончательно ликвидировал капитализм периода свободной конкуренции, проложил м-остик к государственно- монополистическому капитализму. Отличительными чертами этого строя должно быть плановое хозяйство, государственное регулирование экономики.
Полемизируя с теми социал-демократами, которые предполагали, что эти черты характерны только для социалистической общественной формации, Бауэр считал, что на самом деле намечается лишь одна из «форм перехода от капитализма к социализму»13. Отметим, что ученик Бауэра - О. Лейхтер в рабогге «Крах капитализма» (1932) наметил основные параметры ГМК, соотнеся их с реформистским социалистическим идеалом. По его мнению, ГМК - это «уже больше не чисто капиталистическое состояние, ибо экономические законы капитализма уже частично реализованы». Но это еще далеко и не социализм, ибо «здесь в начале этого переходного периода господствуют экономические законы капитализма»14.

Многие практические мероприятия теоретиков австромарксима не выходили за рамки мероприятий, которые рекомендовала буржуазная экономическая наука того времени (например, кеинснанство), и уже осуществлялись как социал- демократическими, так и буржуазными правительствам. Идеи государственного вмешательства в.хозяйственную жп.жь, макроэкономического регулирования, некоторые меры планового характера - все это не было откровением в устах теоретиков СДРПА. Правда, в некоторых вопросах дальновидные деятели этой партии предлагали шаги, отличавшиеся некоторой новизной. В частности, О.
Бауэр считал необходимым тесное межгосударственное сотрудничество охваченных кризисом стран, причем не только в масштабах Европы, но и с привлечением американских капиталов, что должно помочь оживить экономику
Старого Света. В известной степени Бауэр предвосхитил послевоенный «план
Маршалла».

В речах О. Бауэра начала 30-х годов постоянно подчеркивалась мысль о необходимости координации антикризисной политики с требованиями профсоюзного движения о первостепенной важности преодоления безработицы, о недопустимости уменьшения в период кризиса расходов на социальные нужды, о регулировании с помощью государства продовольственных запасов, чтобы последние охватили как можно большую часть населения. Бауэр был одним из немногих деятелей тогдашней европейской социал-демократии, кто предлагал увеличить занятость за счет сокращения (до 40 часов) продолжительности рабочей недели, правда нс оговаривая это возможностью сохранения прежних заработков.

Экономические концепции Бауэра в последний, эмигрантский период его деятельности (после февраля 1934г. он покинул Австрию, переехав вначале в
Чехословакию, а в 1938 г. - во Францию, где и скончался в Париже в июне того же года) претерпели известные позитивные перемены. Он признал, что вопреки прежним ожиданиям кризис привел не к подъему рабочего движения, а к усилению реакционных, фашистских сил. Бауэр дал в целом верную оценку экономических корней фашизма как террористической диктатуры, обслуживающей с по.мощью государства интересы эксплуататорских классов, прежде всего крупного капитала. В своей последней работе «Между двумя мировыми воинами»
(1936) Бауэр четко определил главную экономико-политическую задачу рабочего движения, вытекавшую из ситуации, сложнвшейся в результате редкого усиления фашистской реакции: слом всего хозяйственного механизма капиталистического общества, ликвидацию тех форм частной собственности, которые вступают в противоречие со стремлением масс к социалистическому переустройству. Тем самым Бауэр существенно отошел от основных концептуальных пило/кений теории «врастания» капитализма в социализм.

Австромарксизм межвоенного периода являлся синтезом воззрений идеологов различных направлений, поразному представлявших себе пути перехода к социализму. В условиях, когда, с одной стороны, в Европе усиливались реакционные тенденции, а, с другой стороны, и СССР обнаружились серьезнейшие деформации процесса социалистического строительства, теоретикам СДРПЛ было чрезвычайно сложно найти верное решение как насущных, так и перспективных социально-экономических проблем. Однако в послевоенной Австрии многие ицеи, возникшие в недрах австромарксизма (о национализации, участии в управлении, социальном партнерстве), получили свое дальнейшее развитие, способствуя позитивному для рабочего движения решению ряда насущных вопросов экономической жизни.

3. Французские социалисты

Социалистическая партия Франции (СФИО) образовалась в 1905 г. в результате слияния идеологически разнородных рабочих организаций. В годы первой мировой войны ее наиболее влиятельные лидеры.выступали под флагом сотрудничества со «своей» буржуазией.

После Турского съезда (1920) лидеры СФИО в сфере идеологии руководствовались принципами верности «старому дому», т. е. старым традициям. В выступлении на Турском съезде будущий руководитель социалистов
Л. Блюм защищал «основополагающие и неизменные принципы марксистского социализма» в противовес ««новому социализму» Коминтерна». Сторонники вступления в Коминтерн обвинялись Блюмом в привнесении в "интернациональный социализм понятий, почерпнутых из частного и локального опыта русской революции"15. Большевики назывались последователями анархии и карбонаризма
(бланкизма), причем утверждалось, чт.о их ошибкой было возведение «захвата власти» в самоцель, тогда как с точки зрения подлинного революционного социализма это всего лишь средство для «полного изменения режима собственности»16.

Л. Блюм одним из первых провозгласил «неприменимость» российского опыта для стран высокоразвитого капитализма. Вместе с тем нельзя нс видеть, что социал-реформизм во Франции во многом отличался от родственных течений в Англии или в Гер.мании. На съезде в Type представители меньшинства в представленных ими проектах резолюций признавали, например, необходимость диктатуры пролетариата. В это"м сказывалось влияние революционных традиций французского рабочего класса. Однако в трудах Блюма пролетарская диктатура трактовалась как кратковременное «отсутствие законности», отождествлялась с одним насилием и противопоставлялась демократизму17.

Общая приверженность реформизму не исключала наличия внутри СФИО различных, соперничавших между собой фракций. Уже в 20-е годы здесь сложилась типичная для социалистических партий Запада расстановка сил: правое крыло (П. Ренодель, М. Деа и др.), левое течение (Ж. Жиромский) и центристское большинство во главе с Л. Блюмом.

Теоретики правого крыла выступали за поиск консенсуса с буржуазией в важнейших вопросах экономики и политики. В трактовке общих закономерностей капиталистического способа производства они находились под непосредственным влиянием буржуазного реформизма. М. Деа, Ш. Спинас и другие рассматривали временную стабилизацию капитализма второй половины 20-х годов как постоянную и едва ли не всеобъемлющую.

Так, в публикациях влиятельного идеолога социалистов Ж. Мока(утверждалось, что капитализм 20-х годов, прежде всего американский, достиг такого уровня технического и организационного прогресса, когда дальнейший рост эффективности немыслим без снижения товарных цен и расширения рынков сбыта. Мок полагал, что ведущие предприниматели США уже осознали: рост прибылен жестко связан с расширением реализационной сферы, а значит, с увеличением реальной заработной платы. Исходя из этого, он объявил задачей рабочего движения борьбу за «рационализацию по-американски», которая бы перечеркнула агоизм «псевдорационализаторов», желающих оставить пес выгоды нововведении только себе. Мок описывал будущее капиталистическое общество, где «интерес трудящихся станет если нс идентичным, то по крайней мере параллельным интересу капиталистов», а «современный антагонизм классов малопомалу уступит место политике технического сотрудничества между его элементами»18.

Мок полагал, что рабочий класс не может встать в оппозицию организационному и техническому прогрессу. Однако из этой бесспорной посылки им делался вывод. будто пролетарии должны согласиться и с капиталистической формой рационализации, правда, в улучшенном, реформированном виде. За несколько лет до начала «великой депрессии» Мок провозгласил, будто рационализаторы США уже проложили путь к «новой фирме капитализма» без острой социальной нужды, .классовых анта-гоии.чмов, без промышленных кризисов19. Тем не менее именно США первыми вступили в мировой экономический кризис 1929-1933 гг. с его массовой безработицей, острой нуждой трудящихся.

Надежды на самоустранение антагонизма между пролетариатом н буржуазией предопределили курс правых социалистов в отношении программных установок СФИО. Один из лидеров этого направления, М. Деа, требовал при формулировке основной цели партии заменить «социализм» более широким понятием «антикапитализм»20.

Деа исходил из побуждений включить в состав «антикапиталистичсских сил» значительные отряды мелких собственников. Мелкие буржуа, а также крестьянство были, по его мнению, ведущей силой «антикапиталистического блока» на том основании, что они угнетены капиталом в большей степени, чем рабочие.

Деа попытался выдвинуть доказательства особой революционности крестьянства. Согласно его утверждениям, хозяин на селе, даже зажиточный, изначально склонен к равенству: «Поскольку крестьянин живет в сфере, где редки большие различия в размерах богатства, поскольку он знает из опыта, что нельзя «заработать» миллионы, у него развит инстинкт равенства, он не приемлет капиталистического сосредоточения огромных богатств в руках нескольких лиц. Мы могли бы добавить к характеристике крестьянина другие черточки: показать, как разнообразие выполняемых им работ развивает его индивидуализм, как относительная независимость крестьян от капитализма делает их более, чем даже рабочих, восприимчивыми к идеалам»21.

Правому течению внутри СФИО противостояло левое крыло партии во главе с Ж. Жиромским. Группировка Жиромского выступала за сотрудничество с коммунистами в развертывании массовой, революционной борьбы. При теоретическом обосновании этого курса Ж. Жиромский исходил из обострения классовых антагонизмов между пролетариатом и буржуазией в тот период.
Вместе с тем выдвинутые Жиромским правильные тезисы о промышленной и банковской концентрации, о «новых формах» капиталистического производства не доводились до признания особой, монополистической стадии капитализма.
Поэтому и утверждения об «обострении противоречий» приобретали общий, неконкрети.ч проданный характер. Левые социалист не смогли поднягьсядо ленинского учения об империализме, без чего невозможна последовательная критика оппортунизма. Эго препятствовало организационному размежеванию левых и реформистских течений в СФИО. В годы Народного фронта многие левые социалисты (последователи М. Ливера) выступили иод нереальными лозунгами скорейшего введения социализма.

Доминирующим идейно-политическим течением СФИО в межвоениый период стал центризм. Лидер центристов Л. Блюм, как и вед его фракция, лавировал между двумя крайними группировками в партии, склоняясь в зависимости от конъюнктуры то влево, то вправо.

Протеворечивыми оказались также теоретические взгляды Л. Блюма. В предисловии к книге Ж. Мока Блюм оспаривал мнение правых, будто «подлинная рационализация производства» упраздняет антагоцизмы буржуазного строя. В противовес этому он писал, что попытки рационализировать капитализм вступают в конфликт с основополагающими принципами конкуренции и частной инициативы. Утверждалось, что "все более явное и шокирующее противоречие между методами производства и режимом собственности способно лишь усилить необходимость революции"22. Лидер СФИО нс раз заявлял, что рационализация проводится во вред рабочему населению Франции, поскольку провоцирует безработицу, создает положенне, при котором «прибыли для одних оборачиваются страданием и нищетой других»23. Но это не мешало ему высказывать и иные, порою противоположные идеи.

Отталкиваясь от рассуждений Жнромокого о «новых формах капитализма»,
Л. Блюм трактовал эти формы односторонне: сводил их либо к концентрации управления (но не капитала), либо к «суперконцентрацин банков»24.
Последняя, по его мнению, имела отрицательные последствия скорее для различных слоев частных собственников (в торговле, в мелком производстве).
У Блюма выходило, что от «нового капитализма» страдали в первую очередь мелкие буржуа. Такая мелкобуржуазная критика империализма сближала его воззрения с концепцией «алтикапнталистического фронта» М. Деа.

В отличие от правых социалистов Л. Блюм не считал, что участие социалистов в правительстве обеспечивает продвижение Франции к социализму.
Этот лидер СФИО различал.временное «использование власти» от решающего
«завоевания власти», в ходе которого реализуются основные программные установки партии (социалистическая революция, обобществление решающих средств производства и т. д.). Но конкретная разработка вопросов, связанных с переходом от использования власти к ее завоеванию, им не проводилась.

На стыке 20-30-х годов экономисты центристского направления в СФИО создали немало работ и по проблемам империализма25. Л. Лора, например, считал, что в «империалистическую эпоху» лучшим ориентиром для пролетариата
Франции.станет теория накопления капитала Р. Люксембург26. Развитие государственно-монополистических форм регулирования Лора рекомендовал использовать для создания «плановой экономики», свободной от проявлении кризиса и анархии. На «плановую экономику» им возлагалась роль своеобразной
«некапиталистической сферы», способствующей раширению рынка и реализации общественного продукта. Поскольку в отлично от докапиталистических форм производства «плановый сектор» при капитализме будет нс сокращаться, а. наоборот, расширяться, то империалистические.страны смогут избежать
«хронической стагнации» и «экономического хаоса», хотя и ценой врастания в социализм 27 В перспективе Лора не возражал против обобще ствления крупной буржуазной собственности. Но в рамках его теории сохранялся тезис о возможкостн эволюционной трансформации буржуазного общества в социалистическое 28.

Рассматривая экономические концепции СФИО второй половины 30-х годов, необходимо отметить влияние, которое оказал на них экономический кризис
1929- 1933 гг. Он резко поляризовал классовые силы Франции! и вместе с тем вызвал радикализацию социалистической партии. Л. Филипп, Л. Лора и другие выступили с заявлениями об «агонизирующем капитализме», о необходимости национализировать предприятия ведущих отраслей промышленности, избавить общество от засилья монополистической и финансовой олигархии29. В 1933 г. нз СФИО была исключена значительная часть фракции правых социалистов, противившихся сдвигу партии влево.

Угроза фашистской опасности поставила на повестку дня вопрос о создания единого Народного фронта с участием ФКП, СФИО н партии радикалов.
Участие в этом объединении явилось крупной исторической заслугой всех образовавших его политических сил. Левое правительство не только предотвратило фашистскую опасность, но н провело ряд важных реформ, улучшивших положение трудящихся.

8 июня 1936 r. во дворце Матиньон при посредничестве главы правительства Народного фронта Л. Блюма и некоторых министров между представителями патроната и Всеобщей конфедерацией труда были подписаны соглашения о повышении заработной платы в среднем на 7 -15%, о введении коллективных договоров, о профсоюзных свободах, прнзнанни права на забастовку и др. В соответствии с Матипьонскими соглашениями глава кабинета
Л. Блюм представил парламенту законопроект о 40-часовой рабочей неделе и о двухнедельных оплачиваемых отпусках, которые пскорс были вотированы.
Матиньонские соглашения стали крупной победой трудящихся, достигнутой в ходе упорной политической и экономической борьбы. Они показали возможность плодотворного сотрудничества левых партий в проведении рздикальныл. прогрессивных преобразовании.

Тем не менее уже с осени 1936 г. возглавляемое Блюмoм правительство встало на путь уступок крупному капиталу. Прогрессивней налоговой реформе, мероприятиям по борьбе со спекуляцией и бегством капиталов за границу министры-социалисты предпочли невыгодную для трудящихся политику девальваций, льготных займов предпринимателям, урезывания расходов на общественные нужды. Уступая давлению справа, Л. Блюм в феврале 1937 г. официально уведомил о наступлении «паузы» в реализации програм.мы Народного фронта и через несколько месяцев подал прошение об отставке. Вместе с том в
1937-1939 гг. руководители СФИО по-прежнему демонстрировали словесный радикализм, требовали «структурных реформ», включения в программу
Народного фронта пунктов о национализации ведущих отраслей промышленности и т. д. Разрыв между левой фразой и реальной политикой сказывался здесь в максимальной степени.

Упадку Народного фронта способствовала н внешнеполитическая деятельность СФИО. Ешебудучи премьерминистром, Л. Блюм стал одним из ииишторов политики «невмешательства» в дела Испании, санкционировавшей фактически удушение Испанской республики итальянским и германским фашизмом.
Парламентарии-социалисты (за исключением одного) одобрили Мюнхенское соглашение. После национальной катастрофы мая-июня 1940 г. 39 сенаторов и депутатов-социалистов вотировали установление коллаборационистского режима
Петена (35 проголосовали против).

Вступив в Народный фронт в качестве лидеров прогрессивном, стоявшей на левом фланге мировой социал-демократии партии, Л. Блюм ц его единомышленники вскоре эволюционировали вправо. Вместе с тем уроки межвоенного периода ясно показали: coioj партии рабочего класса, объединенных на прогрессивной, левой платформе, способен принести немаловажные рсзультагы, существенно повысить благосостояние народа.

4. Английский лейборизм

В межвоенныс годы лейбористское движение развивалось на основе фабианства, возникшего как: реформистская антитеза марксизму. В центре внимания идеологов лейборизма-С. Вебба, Б. Шоу, Дж. Коула, X. Дальтона, Г. Ласки и других-была разработка концепций национализации и государственного регулирования, из соединения которых вырастали контуры общей теории «соцкал.изации» капиталистического хозяйства.

Новая историческая обстановка, в которой оказалось английское рабочее движение,-победа социалистической революции в России, застойно-кризисное состояние экономики, рост антикапиталистических настроений в стране - побуждала теоретиков Лейбористской партии Великобритании (ЛПВ) к активному поиску методов реализации идей фабианского социализма.

Концепция национализации, вобрав в себя как старые, так и новые элементы, получила в этот период относительно законченную форму, ставшую основой для проведения соответствующей политики после второй.мировой войны.

В качестве идеологического обоснования огосударствления частнокапиталистической собственности английские реформисты использовали фабианские теории «рент» и государства. Согласно первой, только нация по праву социальной справедливости является подлинным собственником средств производства. В соответствии со второй теорией государство, будучи надклассовым органом, защищает и представляет интересы всего общества.
Соединение выводов из этих теорий и служило, по мнению лейбористских идеологов, обоснованием приоритета национализации среди менее зрелых форм обобществления- создания рабочих кооперативов и муниципальных предприятий.
Как отмечал видный деятель ЛПВ X. Гейтскелл, национализация
«рассматривалась не как одно из средств, а как единственно возможное и надежное средство достижения социализма»31.

В фундамент канцепции был заложен принцип обязательного наличия в экономике объективных условий, при которых огосударствление частной собственности является желательной и конструктивной мерой. Под такими условиями лейбористы понимали высокий уровень концентрации капитала.
Монополия, по мнению большинства фабианцев, созрела для социализма32.

Реальная возможность прихода Лейбористской партии Великобритании к власти(выдвигала перед ее теоретиками проблему определения приоритетов при проведении политики национализации. В соответствии с тем, что цель последней состояла, в удовлетворении всеобщих интересов, концепция на первый план ставила отрасли производственной инфраструктуры, имеющие общехозяйственное значение: энергетику, транспорт, связь. Чтобы создать необходимые условия для национализации, в этих отраслях проводилась политика насильственной централизации капитала: многочислен.ные железнодорожные компании были объединены в четыре основных, угольная промышленность принудительно картелирована.

К существенным элементам концепции национализации следует отнести и новую модель управления государственными предприятиями, основанную на принципах общественной (публичной) корпорации. В предшествовавшие годы точка зрения лейбористов сводилась к тому, что эти предприятия должны управляться центральными министерствами по образцу почтового ведомства. В основу новой модели был положен главный принцип - устранение государства в лице министерств от практического руководства национализированнымиотраслями. Орган управления - общественную корпорацию - предлагалось наделить высокой степенью хозяйственной самостоятельности.
Децентрализация и дебюрократизация методов управления рассматривались как основное условие повышения эффективности государственного
.предпринимательства33.

В эти годы в концепции национализации появляются (новые.моменты, означающие существенный разрыв со старым фабианским представлением о социализме, который по сути являлся «государстветгным социализмом». Речь идет прежде всего о выдвинутом рядом теоретиков положении о необходимости ограничения.процесса огосударствления средств производства определенными рамками.

Так, Дж. Коул в одной из своих -книг, заявив о пересмотре взглядов на социализм, выступил «против применения простой формулы передачи всех отраслей промышленности и услуг в собственность нации, за расширение эффективного контроля над экономической системой в целом»34. Отказ от прежних позиций был вызван переоценкой роли национализации в новых условиях. Национализация, по.его мнению, экономически деструктивна, поскольку нарушает уже сложившиеся связи и препятствует образованию новых.
Монополизация производства, в частности за счет создания крупных комбинированных производств, способствует росту эффективности английской экономики. К национализации следует прибегать не из идеологических соображений, а лишь в тех случаях, копда для этого имеются специфические причины35.

Очевидно, что прежние идеологические мотивы националнзации уступают место новому прагматическому подходу, задачам повышения эффективности английского капитала.

Развитие положения об ограниченном характере национализации приводит к выводам, которые английским реформистам еще предстоит сделать: о необходимости сосуществования в экономике двух секторов - государственного и частного; что форма собственности на средства производства, собственность как таковая не имеют решающего значения для перестройки хозяйства на социалистический лад, а государственное регулирование - не менее важный инструмент «социализации» традиционных социально-экономических структур.

Из сказанного ясно, что в межвоенный период происходит значительный сдвиг в сторону разработки лейбористскими теоретиками проблем государственного регулирования экономики.

Идея централизованного регулирования родилась из критики рыночного механизма, противопоставления плана конкуренции. Рынок и конкуренция рассматривались как источник социальных и экономических пороков каш талистической системы, особенно после кризиса 1929- 1933 гг. Цель регулирования формулировалась как движение к социализму, а более конкретно
- как борьба с безработицей, наиболее острой проблемой того времени.

Планированием предполагалось охватить практически все сферы экономики. Отраслевые и межотраслевые планы направляли бы развитие промышленного и сельскохозяйственного производства. Национальное инвестиционное управление распределяло кредиты между национализированным и частным секторами. В функции центрального банка входило управление денежным обращением в стране. Управление торговли контролировало и направляло бы внешнеторговые операции. Важным элементом всеохватывающего планирования был план профессиональной подготовки и переподготовки рабочей силы. Высшее экономическое управление венчало всю национальную структуру регулирования36.

Межвоенный период стал свидетелем значительной идейной эволюции английского лейборизма. Четко обозначились контуры многих положений, которые после второй мировой войны легли в основу концепций
«демократического социализма», смешанной экономики, реформистского варианта государственного регулирования капиталистического хозяйства.

1. См.: Каутский К. Материалистическое понимание истории Т I. М.; Л., 1931.

"
2. Sozialdemokratischer Parfeitag in Kiel: Protokoll mit dem Be-richt der

Frauenkonferenz. Berlin, 1927. S. 168.
3. Wirtschaftsdemokratie: Ihr Wesen, Weg und Ziel/Hrsg von F Naphtali.

Berlin, 1929. S. 176.
4. Hilferding R. Gesellschaftsmacht oder Privatmacht uber die Wirtschaft.

Berlin, 1931. S. 32.
5. Bauer 0. Wertausgabe. Wien, 1975-1980. Bd 2. S 93.
6. Ibid. S. 283.
7. См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 40. С. 138.
8. См.: Реннер К.. Теория капиталистического хозяйства: марксизм и проблема социализирования. М.; Л., 1926- С. 137.
9. Programm der Sozialdemokratischen Arbeiterpartei Deulschosler- reichs//6auer 0. Op. cit. Bd 5. S. 1034-1036.
10. Renner К. Wege der Verwirklichung. Berlin, 1929. S. 128-129. Steiner K.

Kaihe Leichter: Leben und Werk. Wien, 1973. S. 70.
11. Bauer 0. Op. cit. Bd 5. S. 667.
12. Ibidem.
13. Leichter 0. Sprengung des KapitaUsmus. Wien, 1932. S 138.
14. Blum L. Loeuvre. 1914-1928. P., 1972. P. 139.
15. Ibid. P. 146-148.
16. Ibid. P. 453-455.
17. Moch J. Socialisme et Rationalisation. Bruxelies, 1927 P 131- 132.
18. Ibid, P. 58.
19. Deaf М. Perspectives sociaiistes. P., 1930. P. 36.
20. Цит. по: Салычев С. С. Французская социалистическая партия в период между двумя мировыми войнами (1921-1940). М., 1979. С. 158; см, также:

Deal М. Op. cit. Р. 54-55.
21. Цит. по: Moch J. Op. cit. Р. V.
22. Blum L Op. cif. P. 477-478.
23. Ibid. P. 462.
24. Laurat L. Limperiaiisme et la decadence capitalisfe. P„ 1928.
25. Laurat L. Laccumulafion du capital dapres Rosa Luxemburg. P., 1930. P.

193.
26. LauraS L. Economic planee conire economic enchainee. P. 1932. P. 51,

86-87, 90, 112.
27. Ibid. P. 31, 60.
28. " Philip A. La crise et economie dirigee. P., 1935. P. 203-204;
29. Laurat L. Cinq annees de crise mondiale. P., 1935. P. 98, 107.
30. Laski Н. The State in Theory and Practice. L„ 1935. P. 29.
31. Gaitskell Н. Socialism and Nationalisation. L., 1956. P. 5.
32. Dallon Н. Practical Socialism for Britain. L., 1935. P. 146.
33. Ibid. P. 94-96.
34. Cole G. D. Н. The Next Ten Years in British Social and Economic Policy.

L, 1935. P. 132-133.
35. Ibid. P. 137-139.
36. Dalton Н. Op. cit. P. 243, 310.

(Политически Ж. Мок поддерживал центристскую группу Блюма, но как политэконом он явно тяготел к правой фракции СФИО.
(В рассматриваемый период лейбористы дважды сформировывали свое правительство-в 1924 и 1929-1931 гг.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Вслед за Марксом и под влиянием его идей многие последователи и противники его взглядов продолжали работу по выявлению закономерностей общественного развития, конкретизации концепции научного социализма. Теория исторического прогресса, поиск путей достижения социальной справедливости находят продолжение в различных направлениях.

Острые дискуссии развертывались между сторонниками и противниками теории Маркса, между теми, кто претендовал на роль интерпретаторов и последователей его учения. С одной стороны, образовалось левое, революционное течение (В. Ленин, Р. Люксембург), с другой - правое, ревизионистское (Э. Бернштейн). Между этими крайними позициями находились взгляды ученых и политиков, которые стремились примирить крайние точки зрения (К. Каутский, Р. Гильфердинг).

Дискуссии и споры вокруг положений и выводов марксистской теории имели под собой известные основания. В конце XIX - начале XX в. произошли изменения в социально-экономическом развитии западных стран, наметились перемены в положении различных социальных групп. На эволюцию взглядов участников обсуждений оказывали влияние личные пристрастия, позиции, занимаемые в общественном движении.

В трактовках современной социал-демократии довольно широкое распространение получила модель «демократического социализма». Эта модель имеет своих идейных предшественников и различные трактовки в социал-демократических программах западноевропейских стран.

Основные взгляды Эдуарда Бернштейна (1850-1932) на ход экономического развития и вытекающие из этого выводы изложены в его работе «Проблемы социализма и задачи социал-демократии» (1899).

Бернштейн выступил с пересмотром основных положений теории Маркса, заявив, что «дальнейшее развитие марксистского учения Должно начинаться с критики его».

Концепция, которую он проповедовал, довольно противоречива. Наряду с верными наблюдениями и догадками в ней содержатся малоубедительные и ошибочные утверждения. Например, выдвигаются необоснованные упреки марксистам, якобы строившим расчеты на «автоматический крах капитализма»; оправдывается колониальная политика Германии. Собственно говоря, и сама ревизионистская концепция Бернштейна оценивается далеко неоднозначно, подвергается критике как справа, так и слева.

Бернштейн упрекает Маркса в «увлечении гегелевской диалектикой противоречий», что, по его утверждению, мешало правильной оценке «ожидаемых результатов политической борьбы». В то же время в своих заключениях сам «критик» излишне прямолинеен, что не способствовало убедительности выдвигаемых аргументов.

Выступая против марксовой трактовки методов эксплуатации труда капиталом, Бернштейн выдвинул тезис об увеличении «благосостояния» трудящихся и «эволюции доходов». Но его утверждения опровергались теми, кто, опираясь на реальные факты, рисовал реальную картину социальных контрастов и межклассовых отношений. Не получили однозначной трактовки положения об особой роли профсоюзов и кооперации, якобы способных «сломить абсолютизм капитала».

Используя выдвинутую им категорию «экономическая стоимость», Бернштейн полемизировал с марксовой теорией прибавочной стоимости. Он упрекал Маркса в построении теоретической конструкции, которая противоречит практике, не согласуется с движением заработной платы и цен.

Социально-экономические противоречия в капиталистическом обществе могут быть ослаблены и преодолены путем завоевания большинства в парламенте и проведения реформ. «Завоевание демократии, выработка политических и хозяйственных органов демократии, - по утверждению Бернштейна, - есть необходимое условие социализма». «Либеральные порядки» современного общества «нет надобности разбивать; их надобно лишь развивать дальше».

На теоретические воззрения и реформистские постулаты Бернштейна (как и на концепции других авторов, например, лейбористских теоретиков) в известной мере опираются представители современной социал-демократии.

Карл Каутский (1854-1938), Рудольф Гильфердинг (1877-1941) - лидеры социал-демократической партии Германии, ее главные идеологи. Каутский подверг критике ревизионистские постулаты Бернштейна. Он внес существенный вклад в развитие марксистской теории, опубликовав многотомный труд «Аграрный вопрос», в котором обстоятельно рассмотрел процесс развития капиталистических отношений в сельском хозяйстве. Позже Каутский отошел от принципов революционного марксизма, перейдя на позиции социал-реформизма. Он и его сторонники утверждали, что «социализация» должна идти постепенно, «посредством пропаганды и подачи голосов», с использованием прежде всего банковских и финансовых инструментов, перестройкой системы налогообложения.

Основные тезисы германских социал-демократов: Для освобождения от гнета завоевания пролетариатом политической власти недостаточно. Необходимы предпосылки экономического, морального, интеллектуального характера. Процветание капитализма облегчает проведение соответствующих преобразований в рамках существующего строя. Государство способно внести в экономику, страдающую от анархии и кризисов, планомерность и организованность.

«Всякие изменения в обществе, - писал Каутский, - в конечном счете сводятся к изменениям в экономическом фундаменте общества». Главные изменения должны произойти в экономике. Этот процесс предполагает создание «образцовых предприятий», объединение отраслей, участие рабочих и служащих в управлении производством.

Выход из кризиса начала 30-х гг. возможен через создание «хозяйственной демократии». Хозяйственная демократия означает усиление позиций фабричных союзов, установление контроля над производством. В результате социализм.из отвлеченной теории становится практической деятельностью, направленной на улучшение жизненных условий. «Трудящиеся массы не могут развернуть своих сил вне демократии, при отсутствии возможности организации самостоятельных союзов и без свободы внутри этих союзов и внутри государства».

«Раз финансовый капитал поставил под свой контроль важнейшие отрасли производства, - писал Гильфердинг, - будет достаточно, если общество через свой сознательный исполнительный орган, завоеванное пролетариатом государство, овладеет финансовым капиталом: это немедленно передаст ему распоряжение важнейшими отраслями производства (...) Овладение шестью крупными берлинскими банками уже в настоящее время было бы равносильно овладению важнейшими сферами крупной промышленности и до чрезвычайности облегчило бы первые шаги политики социализма».

Концентрация капитала на небольшом числе крупных предприятий приглушит соперничество и борьбу. Образование своего рода «ультраимпериализма» приведет к устранению кризисов и военных столкновений.

Несмотря на дискуссии и споры, проходившие на конгрессах и съездах СДПГ, «хозяйственная демократия» продолжала рассматриваться в качестве наиболее приемлемого, безболезненного устранения капиталистических отношений и проведения «социализации».

Ф. Хайек является идеологом неолибералов, находящихся на правом фланге данного направления. Вместе с Людвигом фон Мизесом (1889-1972) он выступил в качестве одного из ведущих критиков социализма. Хайек утверждает, что социализм неосуществим с общеконцептуальной и моральной точек зрения. В своей последней работе «Пагубная самонадеянность» он пишет: «цели социализма фактически недостижимы, и программы его невыполнимы; к тому же оказывается, что в действительности они несостоятельны еще и логически».

В конечном счете, один из его главных аргументов сводится к тому, что централизованное планирование, не обладая достаточно полной и оперативно поступающей информацией, не может реагировать столь же быстро и результативно, как это способна делать рыночная экономика.

В последнее время работы Ф. Хайека, Л. Мизеса переиздаются в переводе на русский язык. Рецензенты, авторы предисловий сопровождают эти издания соответствующими комментариями. Комментаторов привлекают не столько аргументы теоретиков «логической несостоятельности» социализма (они могут и не разделять, к примеру, тезис Хайека о том, что общественные формы и институты «формируются как составная часть процесса бессознательной самоорганизации некоей структуры или модели»), сколько сам вывод: «социализм - одно из наиболее влиятельных политических движений нашего времени - основывается на явно ложных предпосылках».

Концепции и программы современной социал-демократии весьма неоднородны. В целом их можно определить как теории «демократического социализма».

Под демократическим социализмом понимается постепенно реформируемая смешанная экономика, взаимосвязанная с определенной политической системой (парламентской республикой). В основном это взгляды и программы западноевропейской социал-демократии, имеющей существенные национальные отличия.

Попытаемся выделить некоторые общие черты этих взглядов и программных документов.

Смешанная экономика предполагает сочетание различных форм собственности и методов управления производством. Представители «функционального социализма» выступают за передачу части функций управления от капитала к труду, более равномерное распределение национального дохода. Принцип широкого использования кооперации в различных областях - в производстве, торговле, снабжении, организации кредита - обосновывают сторонники «кооперативного социализма». Предлагается реформирование органов управления. Основное значение приобретают не формы собственности, а участие в управлении.

Принцип последовательного проведения экономической демократии означает: демократизацию местных органов власти; использование методов планирования; создание предпосылок для развития производственной демократии (непосредственное участие работников в управлении или участие через своих представителей в органах управления предприятием).

Особое внимание уделяется обоснованию социальной политики и обеспечению социальной защиты населения . Первостепенное значение приобретает борьба с безработицей и инфляцией. Выдвигаются планы сокращения рабочей недели (обычно до 35 ч) и увеличения количества рабочих мест. Определяющим становится не столько повышение заработной платы, сколько обеспечение «качества жизни». Разрабатываются методы решения экологических проблем: обложение налогами тех, кто загрязняет природную среду; применение жестких нормативов, штрафов для нарушителей и предоставление льготных кредитов для производителей соответствующего оборудования.

В своих концептуальных разработках представители социал-демократии, как правило, стремятся отмежеваться от научного социализма. Последний трактуется как чисто теоретическое построение, как модель социального развития, не соответствующая практике. По их мнению, закономерности развития и преобразования общественных отношений не могут быть обоснованы посредством логических рассуждений. Необходимо обращение к реальной практике, к обобщению деятельности по трансформации, реформированию западной социально-экономической системы.

А практика западноевропейской социал-демократии весьма многообразна - от «соучастия» рабочих в управлении (Германия) до «нейтрализации капитала» (Швейцария, Австрия), от создания «фондов рабочего капитала» (Швеция) до проектов «демократического планирования» (Франция, Италия). Отсюда и многообразие концептуальных разработок. Отсутствие единой теоретической концепции - одна из характерных черт современных экономических теорий социал-демократии.

Краткие выводы

Концепция демократического социализма одна из наиболее «размытых» и многовариантных. Демократический социализм не столько теория с четким, логически определенным стержнем, сколько программа, точнее, комплекс программ по совершенствованию и реформированию западной социально-экономической системы.

Программы демократического социализма - не просто модели государственного регулирования, а документы, нацеленные на трансформацию, улучшение системы. Это программы поиска «третьего пути» (между капитализмом и государственным социализмом), программы создания смешанной экономики на принципах свободы, справедливости, социальной солидарности. Участие лидеров социал-демократических партий в парламентах и правительствах ряда западноевропейских стран способствовало частичной реализации программных положений.

Программы и концепции демократического социализма имеют идейных предшественников в лице теоретиков «экономического реформизма» (Э. Бернштейна), «организованного капитализма» (К. Каутского и Р. Гильфердинга), «национального социализма» (В. Зомбарта) и других идеологов.

Попытку оценить рациональность централизованного регулирования и экономического планирования при социализме предприняли ультралибералы Л. Мизес и Ф. Хайек. Их аргументация основана на тезисе о якобы «невозможности социализма» (логически и практически).

Экономические взгляды и концептуальные разработки идеологов социал-демократических и социалистических партий в известной мере отличаются от ортодоксальных теорий неоклассиков, хотя они и используют соответствующий инструментарий и терминологию. В послевоенный период в рамках Социалистического интернационала выдвинулось немало авторитетных идеологов - В. Брандт, А. Крослэнд, Г. Спитальс, Г. Адлер-Карлссон и др. Но, пожалуй, трудно назвать одну общезначимую фигуру или одну наиболее авторитетную концепцию, приобретшую глобальную, межнациональную значимость.

В разработке фундаментальных проблем экономической теории лидерство сохраняют профессиональные экономисты. Так, бесспорный и весьма существенный вклад в исследование проблем экономики благосостояния внес лауреат Нобелевской премии 1998 г. проф. Амартья Сен (Индия).

А. Сен поставил под сомнение возможность оптимального состояния общества на основе использования «оптимума Парето».

Вопросы для самопроверки

1. Какие выводы вытекают из теории «ультраимпериализма» К. Каутского, одного из активных популяризаторов экономического учения К. Маркса?

2. В силу каких причин, по утверждению Р. Гильфсрдинга, социализм для рабочего перестает быть чистой теорией и становится непосредственной целью?

3. В чем существо экономических взглядов представителей современной социал-демократии?

4. Какие проблемы «качества жизни» выдвигают на первый план сторонники «демократического социализма»?

5. Насколько убедительны экономический и социологический анализ социализма Л. Мизеса, критика социализма Ф. Хайека?

Бернштейн Эд. Социальные проблемы // Мировая экономическая мысль сквозь призму веков. Т. II. Разд. II. М. : Мысль, 2005.

Гильфердинг Р. Финансовый капитал // Мировая экономическая мысль сквозь призму веков. Т. II. Разд. II. М. : Мысль, 2005.

Худокормов А.Г. История экономических учений (современный этап). М. : ИНФРА-М, 1998. Гл. 14.

Каутский К. Аграрный вопрос // Мировая экономическая мысль сквозь призму веков. Т. II. Разд. II. М. : Мысль, 2005.

Сен А. Об этике и экономике. М. : Наука, 1996.

Сибилев Н.Г. Социалистический интернационал. История, идеология, политика. М., 1980.

Фетисов Г.Г. Экономическая теория социал-демократии в Западной Европе // Мировая экономическая мысль сквозь призму веков. Т. II. Разд. II. М. : Мысль, 2005.